Бронепоезд белогвардейцев «Единая Россия». Фото: pastvu
Эти мемуары были опубликованы более 60 лет назад в эмигрантском журнале «Морские записки», издававшемся в Нью-Йорке.
«В последних числах августа 1918 года я со старшим лейтенантом С. Медведевым покинул Петроград и без особых приключений добрался до Киева, где пробыл некоторое время, отъедаясь и отпиваясь после петроградской голодухи… Нас тянуло в Добровольческую Армию, как наиболее серьезную из всех в то время существовавших. Мы доехали до Новороссийска и через Ростов переехали в Екатеринодар,.. где я был назначен командиром бронепоезда «Дмитрий Донской»…
Я получил приказание поступить в распоряжение генерала Покровского, командира 2-й Кубанской конной дивизии. Догнать эту дивизию было нелегко, так как, хотя мы и продвигались без боев, но пути и станции были заставлены брошенными большевиками вагонами и приходилось постоянно расчищать пути.
Вдобавок в Красной армии свирепствовал сыпной тиф, масса вагонов была забита трупами и полуживыми. Я помню, раз вечером мы подошли к какой-то станции, было уже темно, и на перроне не было ни души. Я пошел на огонек в станционный зал. Когда открыл дверь, моим глазам представилась картина, навсегда оставшаяся в памяти: весь зал был завален трупами в два и три яруса, а сверху копошились еще живые. Все это освещалось маленькой керосиновой лампочкой на столе в середине зала. Я вылетел пулей и отошел на бронепоезде от станции. К счастью, благодаря хорошим условиям жизни в нашем поезде и стараниям наших сестер милосердия Авдеевой и Поляковой, случаев сыпного тифа у нас было всего три или четыре…
Станция Червленная-узловая была занята мною после трех или четырех выстрелов… Генерал Покровский приказал заняться очисткой путей, а также оберегать от расхищения оставленное большевиками имущество. Это была нелегкая задача, т. к. брошенные составы тянулись на многие версты, и окрестные жители с подводами подъезжали и увозили в станицы все, что могли захватить…
Червленная-узловая расположена на левом берегу Терека, одна ветка идет на Кизляр, другая через мост на Грозный, проходя через Чечень. Весь этот путь от моста до Грозного был чеченцами разобран, и железнодорожное полотно во многих местах вспахано. Чеченцы объяснили, что им железная дорога не нужна, и что никого на своей территории они не желают…
Однажды бронепоезд действовал между двумя станциями на пути, параллельном линии фронта. По нас били две батареи, срытые за складками местности, поезду приходилось все время переходить с места на место, чтобы не дать возможности по нему пристреляться. И вот в один из этих переходов граната противника ударяет под самым нашим носом и вышибает кусок рельсы фута два или три длиной. Остановиться уже не было возможности, и я считал, что поезд неминуемо сойдет с рельс, но к моему удивлению и радости «Дмитрий Донской», прохромав по выбоине, благополучно перебрался на исправный путь… к большому удивлению железнодорожников. Бои происходили почти ежедневно, но не носили серьезного характера… Мы постоянно нуждались в 75-мм снарядах, так как на суточный расход нам полагалось по 3 снаряда на пушку, так что приходилось всячески экономить, чтобы в нужный момент не оказаться без боеприпасов.
Опишу один из боев под Чернухино на линии Серпухово-Новочеркасск. Я обстреливаю этот поселок, на который идет батальон Марковского полка. Марковцы, как всегда, наступают в рост и не стреляя… Я полагал, что дело уже почти закончено, как вдруг вижу, что цепи поворачивают и начинают быстро отходить, оставив в поле несколько раненых.
Из-за холмов показалась большая группа большевиков, обошедшая левый фланг наших цепей и заходившая им в тыл. Но одновременно эта большевистская часть вошла под обстрел моих орудий и пулеметов на близкой дистанции. Мы не замедлили открыть огонь, большевики повернули и побежали за холмы…
В этом бою был ранен пулей лейтенант Куров, а также один гимназист, мальчик лет 14-ти, который присоединился к нам в Ростове добровольцем. Он находился на пулеметной платформе и подавал ленты. На протяжении всего боя он продолжал исполнять свои обязанности и только по окончании боя заявил о ранении в ногу навылет.
Вскоре после этого боя началось общее большое наступление Добровольческой Армии. Мы опять брали Чернухино, но на сей раз более удачно для пехоты. Мне же пришлось действовать против трех бронепоездов красных, да еще двух батарей. Били по мне в бок со станции Дебальцево. В этот день мы получили 5 или 6 попаданий, не причинивших нам существенных повреждений. Надо заметить, что большевики, не знаю в силу каких причин, очень редко применяли гранаты и обыкновенно стреляли шрапнелью. Очевидно, что снарядные трубки при ударе о нашу броню сворачивались, прежде, чем успевали подействовать…
Через некоторое время мы подошли к реке Донец, к станции Переездная… Весь этот участок пути во многих местах был основательно разрушен, и необходимо было его исправить, чем мы и занялись… Трудность заключалась в том, что пользуясь густым лесом, большевики постоянно устраивали нам засады и обстреливали ружейным и пулеметным огнем работавших на пути…
Дня через два состоялась общая переправа через Донец, и наступление продолжалось… Пройдя около 60 верст от нашей базы, мы подошли к мосту у станции Уразово. С противоположной стороны я увидел стоящий там красный бронепоезд. Мы открыли огонь, но он не отвечал, пошел назад и вышел из видимости. Я уже хотел перейти через мост, как заметил будочника, махавшего мне красным флажком и прятавшегося за свою будку. Он сообщил, что большевики были под мостом, и что он боится «не подложили ли они чего-нибудь взрывчатого», но ничего не оказалось. Команда красного бронепоезда просто ездила на речку купаться…
Вернувшись к Уразову, мы нашли станцию совершенно пустой… Спустя некоторое время появилось несколько людей, одетых в военную форму без погон. Один из них подошел ко мне и представился, как бывший полковник Терского Казачьего Войска. Он заявил, что был мобилизован красными и назначен командовать конной дивизией, формировавшейся в Уразове, и что он и его офицеры подготовили все, чтобы в удобный момент перейти на сторону Добровольческой Армии…
Нас перевели на полтавское направление, в Константиноград. Тут и закончилась наша эпопея, так как в начале августа 1919-го я получил приказание сдать командование «Дмитрием Донским» и со всеми офицерами флота направиться в Петровск, в формировавшуюся там Каспийскую флотилию…»
